Багряное Небо. Стало быть, молниеносное нападение является теперь государственной Политикой! Продержится ли мое соглашение с Огамой?
Он отложил этот вопрос на потом и продолжил чтение:
Тот ронин, Ори, ставший шпионом гайдзинов, убит в их лагере. Полагают, что второй ронин, Хирага, тоже там. Ваш шпион также доносит, что он, согласно приказу, перехватил «прислужницу», которую вы отослали назад и отправил ее далеко на север в очень бедный дом для увеселений. Ее любовник-ронин был убит.
Ёси улыбнулся. Это была служанка Койко, которая нашептала своему ронину-сиси о тайном ночном свидании Утани. На полпути к Киото он отпустил ее, отправив назад в Эдо с каким-то придуманным поручением – Койко, разумеется, не возражала. Хорошо, подумал он. В малой степени, но Утани отомщен.
Дальше, Гъёкояма: я завершила денежные дела. Могу я использовать эту возможность с углем как дополнительный залог при любых заказах оружия? Возможно, нам следует попробовать договариваться с гайдзинами напрямую, возможно, через Мисамото? Пожалуйста, дайте мне ваши наставления. Господин, вашего присутствия и мудрых советов очень не хватает. И последнее, прошу прощения, голод начался.
Ёси перечитал послание. Очень хорошо зная Хосаки, он понял, по тому как она написала «дополнительный залог», что переговоры были жесткими и цена высокой. Ладно, на следующий год голода не будет и мы расплатимся со всеми этими Гъёкоямами, если они проживут так долго в землях, которыми я правлю.
Он поднял глаза на Койко. Она смотрела в пространство, погруженная в мечты, которыми, он знал, она никогда с ним не поделится.
– Койко?
– О. Да, господин?
– О чем вы думали?
– Что листья шепчут листьям.
Заинтригованный ее ответом, он заметил:
– Это зависит от дерева.
Она мило улыбнулась.
– Клен, кроваво-красный клен.
– В какое время года?
– Девятый месяц.
– Если они наблюдали за нами, они прошептали: «Скоро мы опадем, чтобы никогда уже не вернуться. Но они благословенны. Они растут на древе жизни. Их кровь наша кровь».
Она захлопала в ладоши, улыбаясь ему.
– Превосходно. А если бы это была сосна весной?
– Не сейчас, Койко-тян, позже.
Увидев, как он вдруг посерьезнел, она тоже стала серьезной.
– Плохие вести, господин?
– И нет, и да. Я уезжаю на рассвете.
– В Зуб Дракона?
Он заколебался, и она спросила себя, уж не сделала ли она ошибку, задав этот вопрос. Но он размышлял о том, как ему быть с ней. Ранее, взвесив необходимость еще одного форсированного марша, он решил не брать ее и предоставить ей следовать за ним так быстро, как она только сможет. Ее паланкин будет сдерживать их. Она умела ездить верхом, но недостаточно хорошо, а подобное путешествие будет очень трудным.
В любом случае план, на котором они остановились с Акедой, останется прежним:
– Первый отряд из сорока человек с моим двойником в моих легких доспехах выедет из ворот сразу перед рассветом и, без спешки и не скрываясь, направится к Северной дороге. Проделав половину пути к Эдо, они повернут назад и вернутся сюда, а мой двойник исчезнет. Второй отряд, мой, из тех людей, что я привел из Эдо, отправится вскоре после первого и устремится к Токайдо. Форсированный марш под командованием того же капитана – я переоденусь обычным конным самураем и останусь в этом обличье, пока благополучно не достигну замка Эдо.
– Очень опасно, господин, – тяжело произнес генерал Акеда.
– Да. Вы должны присматривать за Огамой и надеяться. Ему на руку, чтобы я преуспел в обуздании Андзё.
– Да. Но, оказавшись снаружи, вы превращаетесь в мишень, и в легкую мишень, к тому же это искушение, перед которым нельзя устоять. Вспомните, что случилось сегодня. Позвольте мне поехать с вами.
– Невозможно. Послушайте, если Огама решит нанести удар, он будет атаковать прежде всего здесь – вам лучше быть готовым к этому. Вы должны отразить его нападение, чего бы это ни стоило.
– В этом я не подведу вас, господин, – сказал старый генерал.
А я обязательно доберусь до Эдо, подумал Ёси с той же уверенностью. Что же до сегодняшнего нападения, оно лишь напоминает мне, что оно не было первым и не будет последним.
Он заметил, что Койко наблюдает за ним. Мне легче сохранять равновесие, когда она рядом со мной. Свет лампы блестел на ее губах и в ее глазах, он видел изгиб ее скул и колонну шеи, иссиня-черные волосы, безупречно заложенные складки ее кимоно и нижние кимоно, чуть заметные на фоне ее белой кожи. Нежные изгибы, безупречная поза, кисти рук на коленях, как цветы поверх бирюзового шелка.
Ей придется путешествовать налегке. Никаких прислужниц. И довольствоваться тем, что смогут предложить придорожные постоялые дворы. Это расстроит ее, потому что она любит совершенство во всем. Возможно, она воспротивится такой суровой и, в ее случае, ненужной спешке. Он вспомнил, как предложил ей нечто подобное в первый раз.
Это случилось не так давно, сразу после того, как он решил оставить ее исключительно для себя и сказал ее маме-сан, Мэйкин, отправиться с ней в Зуб Дракона, чтобы немедленно договориться обо всем с его женой – Хосаки справедливо полагала, что будет разумно, если она сама встретиться с мамой-сан и Койко, поскольку финансовые обязательства будут огромны.
Мэйкин ответила ему, что по крайней мере неделя уйдет на подготовку такого путешествия, Койко, разумеется, возьмет с собой свою собственную парикмахершу, массажистку и трех прислужниц.
– Это смешно, – нетерпеливо заявил он. – Для такого короткого переезда вовсе не нужна такая свита, это лишь повлечет ненужные расходы. Вы обе выедете немедленно.
Они подчинились тут же. Без слуг. Им понадобилось три дня, чтобы добраться до первой придорожной станции за пределами Эдо, еще три, чтобы добраться до второй. Разозленный, он проделал тот же путь верхом с рассвета до наступления темноты.
– Князь Ёси, – радостно встретила его Мэйкин, изображая удивление. – Как приятно вас видеть.
– Почему все эти задержки?
– Задержки, господин? Нам было приказано выехать немедленно. Мы в точности выполняем ваш приказ.
– Но почему вы едете так долго?
– Так долго, господин? Но вы же не приказывали совершить форсированный марш.
– Вы поторопитесь, – резко бросил ей он, заметив, как она упирает на слово «приказать». – Скажите Койко, что я желаю видеть ее.
Мама-сан поклонилась и поспешила в комнаты Койко, оставив его кипящим от гнева. Вернувшись после продолжительного отсутствия, она радостно объявила: